Свет солнечных лучей пробивался сквозь тяжелые шторы номера, создавая на полу узор из золотых бликов. Чарльз лениво потянулся, ощущая легкую тяжесть в голове после вчерашнего бурбона. Он сел на кровати, потер лицо ладонями и нащупал пачку сигарет.
— Утро как утро, — пробормотал он себе, закуривая.
В номере стояла тишина, нарушаемая лишь мягким гулом города, доносившимся через приоткрытое окно. Он встал, закинул на себя рубашку, натянул жилет и пальто. Привычным движением пригладил волосы, которые уже начали чуть распадаться на пряди, и вышел в холл.
Внизу его встретил тот же приветливый консьерж.
— Доброе утро, мистер Грейвз. Как ваши дела?
Чарльз кивнул, избегая подробностей.
— Утро не из худших. Мне нужно такси.
Консьерж слегка поклонился.
— Разумеется. Машина будет у входа через несколько минут.
Чарльз прошел к креслу у окна, откуда открывался вид на оживленную улицу. Он достал сигарету, но тут же вспомнил табличку о запрете курения и раздраженно убрал пачку обратно в карман.
Такси подкатило к порогу с точностью, словно водитель ожидал заранее. Чарльз вышел на улицу, вдыхая прохладный утренний воздух, смешанный с запахом угля и влажной брусчатки.
— На улицу Речной Дуги, дом 16, — сказал он водителю, усаживаясь в салон.
Машина двигалась плавно, преодолевая улицы, утопающие в солнечном свете. На углах домов висели газовые фонари, которые все еще светились, несмотря на ясный день. Грандхейвен жил своей привычной жизнью: спешащие прохожие, стук колес по рельсам трамваев, шум дирижаблей над головой.
Чарльз, погрузившись в свои мысли, изредка бросал взгляд в окно. Мелькали лица рабочих, магазины с табличками «Открыто» и уличные торговцы, выкрикивающие свои предложения.
Вскоре машина остановилась у дома Виктора. Чарльз расплатился, протянув купюру водителю, и вышел, сказав через плечо:
— Можешь подождать тут. Сейчас понадобится снова отвезти.
— Если только вы не задержитесь надолго, — бросил водитель, лениво прикрывая глаза, явно довольный возможностью остаться на месте.
Виктор встретил Чарльза уже в готовности, одетый в пальто с высоким воротником и шляпу. На правом запястье поблескивали металлические механизмы, встроенные в протез.
— Успел выспаться? — с ухмылкой спросил он, протягивая Чарльзу руку.
— Как мог, — отозвался детектив, пожимая руку друга. — Готов?
— В любое время. А ты?
— Более чем. — Чарльз достал сигарету, прикуривая на ходу. — Такси ждет.
Виктор кивнул, и вскоре они уже ехали в сторону лаборатории.
— Знаешь, я все думаю: мне кажется, что у Кроноуэйта мы сейчас встретим только больше вопросов, чем ответов.
Чарльз затянулся и выпустил дым в приоткрытое окно.
— Уж в вопросах я разбираюсь. Сделаем, что сможем.
Такси остановилось у ворот лаборатории Кроноуэйта. Утренний свет отражался от массивных металлических конструкций и стеклянных панелей. Над зданием едва заметно клубился пар — признак непрерывной работы двигателей и механизмов внутри.
Чарльз и Виктор вышли из машины. Чарльз обернулся к Виктору.
— Готов?
— Как и всегда, — кивнул тот, поправляя шляпу.
Внутри лаборатории их встретила Виолетта. Она стояла у входа, безукоризненно собранная и деловитая.
— Доброе утро, джентльмены, — произнесла она, чуть склонив голову. — Я провожу вас.
— Доброе утро, мисс Крейн, — отозвался Чарльз. — Надеюсь, у вас есть время для пары вопросов после осмотра?
— Разумеется, мистер Грейвз, — Виолетта сделала приглашающий жест и двинулась вперед. — У меня уже есть предварительные отчеты охранников и сотрудников, я предоставлю их вам, как только вы закончите осмотр.
Когда они добрались до разрушенной комнаты, Чарльз остановился на пороге, оценивающе оглядывая сцену перед собой. В тусклом свете ламп комната выглядела как поле боя: разбитые колбы, перевернутые стеллажи, на полу валялись обрывки бумаг и фрагменты инструментов.
— Никто ничего трогал, — заметил Виктор, разминая плечо. — Я запретил, как только узнал о произошедшем.
Чарльз достал блокнот и карандаш.
— Отлично. Виолетта, — он посмотрел на нее через плечо, — вы не могли бы оставить нас? Мы сами вас найдем, когда закончим.
Виолетта кивнула и покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Чарльз прошелся по комнате, потом присел, подняв один из листов. Чернила были размазаны, но отдельные слова еще можно было разобрать. Он нахмурился.
— Смотри, — сказал он, протягивая лист Виктору. — «Стабилизатор эфирита»… что-то еще, но половина уничтожена.
Виктор взял лист и пробежал его взглядом.
— Судя по всему, они не только украли записи, но и попытались уничтожить все, что осталось.
— Именно.
Чарльз подошел к металлическому сейфу в углу комнаты. Дверца была выломана с такой силой, что края деформировались. Он провел пальцем по металлу.
— Инструмент, которым это сделали, оставил четкие следы. Вряд ли это обычное оборудование. Может какой-нибудь механический пресс или резак.
Виктор наклонился ближе, внимательно изучая повреждения.
— Явно не порох — края довольно ровные. Даже слишком. Это требует умения. Они знали, что делают.
Чарльз выпрямился и осмотрел остальную комнату. Его взгляд задержался на полу возле одного из разбитых шкафов. Он подошел ближе и присел, протягивая руку к пятну, блестящему в свете лампы. Провел пальцем, поднес к носу и понюхал.
— Кажется, это эфирит, — сказал он, вытирая палец о ткань брюк. — Они не только украли запасы, но и уронили часть.
Виктор обвел взглядом лабораторию.
— По всей видимости, они не просто хотели украсть материалы. Они хотел разрушить все, чтобы затруднить восстановление.
Чарльз подошел к столу, на котором когда-то стояли инструменты. Теперь это были только обломки и металлическая стружка. Среди них он заметил что-то необычное — тонкий металлический инструмент, похожий на сломанный пинцет. Он поднял его, держа между пальцами.
— Забывчивость или спешка? — спросил он, глядя на Виктора.
— Возможно, и то, и другое, — Виктор кивнул. — Это можно отдать на экспертизу. Может выясним, кому принадлежит инструмент.
— Думаю, бесполезно. С таким только в Бюро, а они не будут этим заниматься, — отмахнулся Чарльз, — ни черта там не меняется с годами, не занимались при мне — не занимаются и сейчас, я уверен. Разберемся сами. Смотри еще, — Чарльз поднял палец вверх, указывая на перевернутый стеллаж, — здесь. Видишь? На полке остался смазанный отпечаток. Перчатки.
— Профессионалы, — сказал Виктор. — Но они совершили ошибку. Эти мелкие следы могут нас куда-нибудь вывести.
Они еще некоторое время осматривали комнату, но новые улики не появлялись.
— Черт, все-таки чистая работа, — сказал Чарльз, отряхивая руки. — Это дело для терпеливых.
Виктор усмехнулся.
— Терпение — это твоя специализация, Чарльз. Моя — стучать по головам, когда это требуется.
— Отличное распределение труда, — ответил Чарльз, направляясь к выходу. — А теперь пойдем, послушаем, что нам скажут местные работники.
Виктор кивнул, двигаясь следом за другом.
— Что ж, вперед.
Они вышли из разрушенной лаборатории, оставив за спиной комнату, которая теперь казалась больше мертвым местом, чем когда-либо. Но улики, которые они нашли, могли стать первым шагом к разгадке. Чарльз и Виктор вернулись к Виолетте, которая терпеливо ждала их в нескольких метрах от комнаты. Она жестом пригласила их следовать за собой.
— Я организовала встречу с охранниками, которые были на смене во время инцидента, — сказала Виолетта, направляя их через коридоры лаборатории. — Они в комнате для персонала.
— Удобно, — отметил Чарльз, вытаскивая блокнот.
Чарльз вошел в небольшую комнату для персонала, Виктор прошел следом. Комната была светлая, с простыми деревянными стульями и столом, на котором стоял чайник с парой кружек. На стульях сидели двое охранников, заметно напряженных. Виолетта стояла у стены, сложив руки на груди, наблюдая за происходящим.
— Это мистеры Браун и Олдридж, — представила она охранников. — Они дежурили в ту ночь.
Чарльз оглядел мужчин. Первый, высокий и крепкий, с резкими чертами лица, казался измотанным, но сохранял спокойствие. Второй был ниже и слегка сутулился, его глаза постоянно бегали по комнате. Детектив прошел по комнате, поднял третий стул, поставил его в центр комнаты и, поправив пальто, сел на него. Он сидел напротив охранников, вытянув ноги и задумчиво постукивая карандашом по блокноту.
— Благодарю, что нашли время, господа, — начал Чарльз, его голос был ровным, но в голосе звучала привычная профессиональная строгость. — Мы хотели бы узнать, что именно произошло в ту ночь.
Высокий охранник, мистер Браун, первым нарушил молчание.
— Наша смена началась в девять вечера, как обычно. Все было спокойно, никаких посторонних. Мы проверили замки и обходили периметр по расписанию.
— И? — взгляд Чарльза внимательно изучал лицо собеседника.
— Ближе к полуночи… — охранник замялся, взглянув на напарника. — Мы почувствовали странный запах. Как будто пар или дым.
— Газ, — добавил второй охранник, голос его слегка дрожал. — Сначала я думал, что это обычная утечка, но потом стало тяжело дышать, и… я потерял сознание.
— Сигнализация? — спросил Чарльз, посмотрев на Виолетту.
Она покачала головой.
— Была повреждена. Позже мы обнаружили, что основной механизм выведен из строя.
Чарльз кивнул, и снова повернулся к охранникам.
— Мистер Олдридж, — произнес Чарльз, — почему сигнализация оказалась повреждена? Вы проверяли ее в начале смены?
— Я… я… — начал Олдридж, резко сглатывая. — Это не моя вина! Мы делаем все, что можем!
— Я не обвиняю вас, — спокойно продолжил Чарльз, но взгляд его стал пристальнее. — Но мне нужны детали. Вы ведь были на смене?
Невысокий охранник вскочил со стула, его лицо побледнело.
— Но мы ничего не видели, ничего не знали! — выкрикнул он, его голос дрожал. — Мы просто охранники, черт возьми! Это лаборатория! Почему мы должны отвечать за то, что кто-то… кто-то решил взломать ее?!
Чарльз медленно поднялся, его выражение лица оставалось непроницаемым, но в глазах промелькнуло раздражение.
— Сядьте, мистер Олдридж, — сказал он, глядя прямо в глаза мужчине.
— Вы думаете, мы связаны с этим? — продолжил кричать охранник, делая шаг назад. — Это не так! Я бы никогда…
Не дожидаясь дальнейших выкриков, Чарльз подошел ближе. Его голос стал холоднее, а тон — более жестким.
— Я сказал: сядьте!
Олдридж замер, глядя на Чарльза, который сделал еще шаг вперед, схватил его за плечо и мягко, но решительно усадил его обратно на стул.
— Слушайте, — сказал Чарльз, подавляя гнев, — я здесь не для того, чтобы обвинять вас или вашего коллегу. Мне нужно понять, что случилось. И если вы будете вести себя так, вы только усложните ситуацию для всех нас.
Олдридж тяжело дышал, но после секундной паузы наконец кивнул, утирая пот со лба.
— Простите… я… просто нервы.
Чарльз отступил на шаг, снова присаживаясь. Его голос вновь стал мягче, но в нем чувствовалась властность.
— Нервничать — это нормально. Но если вы хотите помочь — держите себя в руках. Сможете?
— Да… — прошептал Олдридж, глядя в пол.
Чарльз перевел взгляд на второго охранника, который сидел с прямой спиной и сжавшимися губами.
— А вы, мистер Браун, можете что-нибудь добавить? Что-нибудь необычное в ту ночь, кроме газа?
Браун качнул головой.
— Ничего, мистер Грейвз. Все было тихо, пока мы не почувствовали запах.
— Хорошо, — Чарльз провел рукой по лицу, возвращаясь к спокойному тону. Он взглянул на Виолетту. — Благодарю за то, что вы организовали встречу именно с ними двумя. Это важно. Но мне нужно будет поговорить со всеми охранниками.
Виолетта кивнула, ее лицо оставалось безупречно спокойным.
— Завтра я устрою встречу.
Чарльз повернулся к охранникам.
— Спасибо за вашу помощь. Отдыхайте.
Чарльз поднялся и вышел из комнаты вместе с Виктором и Виолеттой.
— Мне нужно поговорить с сотрудниками лаборатории, — обратился он к Виолетте. — С теми, кто мог заметить что-то необычное в предшествующие дни. Вы можете сказать, кого лучше всего расспросить?
Виолетта задумалась на мгновение, поправляя очки.
— В отделе эфира работают четыре человека, которые могли бы быть полезны. Двое из них непосредственно занимались работой с мистером Кроноуэйтом, один — отвечает за поставки, а четвертый — лаборант, который готовил оборудование. Я могу устроить для вас встречи в лаборантской.
— Идеально, — кивнул Чарльз, собираясь с мыслями. — Я попрошу две комнаты: направьте двух ко мне и двух к Виктору.
Сначала она проводила Чарльза к кабинету, расположившемуся в дальнем крыле лаборатории. Уютное, но строгое помещение с обеденным столом и несколькими стульями у окна.
— Я отправлю их к вам по очереди, — сказала Виолетта, оставаясь у дверей. — Если понадобится что-то еще, зовите. Идемте, мистер Гримхолт.
Чарльз остался один, достал из кармана блокнот и карандаш, положил их на край столешницы. Он отодвинул лишние стулья от стола, оставив лишь два — для себя и собеседника.
Первой вошла женщина лет сорока с усталым, но доброжелательным выражением лица. Она рассказала, что ее работа ограничивалась лишь сбором образцов, и она не замечала ничего странного в последние дни. Когда дверь открылась во второй раз, на пороге появился мужчина лет тридцати пяти. Он был одет строго, но слегка небрежно, и его глаза метались по комнате, словно он взвешивал каждую деталь.
— Меня зовут Хэрис, — представился он, присаживаясь напротив.
Чарльз внимательно изучил его, отмечая напряжение в жестах.
— Вы занимались подготовкой оборудования, верно?
— Да, сэр, — ответил Хэрис, крепко сцепив пальцы.
— Вы замечали что-то необычное перед ограблением? Что-то, что показалось вам незначительным, но теперь кажется странным?
Хэрис покачал головой.
— Ничего конкретного, сэр. Мы работали как обычно. Все шло гладко.
Чарльз нахмурился, слегка наклонив голову.
— Вы работаете здесь давно?
— Около трех лет.
— Три года, — протянул Чарльз, постукивая карандашом по блокноту. — И за это время вы сталкивались с подобным инцидентом?
Хэрис замялся, его взгляд ушел в сторону.
— Нет, сэр. Никогда.
— Но вы не заметили никаких изменений в поведении коллег, в лабораторном распорядке?
Хэрис снова отвел глаза, затем пожал плечами.
— Я не видел ничего, что могло бы…
— Почему же тогда вы так нервничаете? — неожиданно спросил Чарльз, прислонившись к спинке стула.
Хэрис напрягся, его пальцы дрогнули.
— Нервничаю? Это… это не так.
Чарльз чуть приподнял бровь, но ничего больше не сказал, позволив тишине заполнить комнату.
Хэрис, кажется, понял намек и добавил, уже спокойнее:
— Просто вся эта ситуация… она выбила всех из колеи.
— Конечно, — согласился Чарльз сдержанно, записывая что-то в блокнот. — Спасибо за ваш ответ, Хэрис. Это все.
Тот поднялся и поспешно покинул комнату. Чарльз оставался неподвижным еще несколько секунд, размышляя. «Этот парень что-то знает. Или он боится, или прячет что-то, что может быть важным.»
Он закрыл блокнот и вышел в коридор, встретив взгляд Виктора.
— Ну что, как у тебя? — спросил Чарльз, подойдя к нему.
— Ничего полезного. А у тебя?
— Тоже, но вот последний, этот Хэрис, лаборант… Он странно себя ведет.
— Как странно? — Виктор чуть выпрямился, его взгляд стал внимательнее.
— Нервный, уклончивый. Словно боится сказать лишнее. Или скрывает что-то.
Виктор хмыкнул, задумчиво почесав подбородок.
— Ты думаешь, он замешан?
— Пока рано судить, но он точно что-то знает. И нам стоит это выяснить, — Чарльз взглянул на дверь, за которой недавно исчез Хэрис. — Думаю, надо за ним присмотреть.
Виктор усмехнулся:
— А у тебя есть план? Или будем действовать по старой схеме?
— Посмотрим, — ответил Чарльз, убирая блокнот в карман пальто. — Пока не хочу показывать ему, что он у нас под подозрением. Если он замешан, сам себя выдаст.
— Ладно, — кивнул Виктор. — Я могу покопаться в его прошлом, может найду что-нибудь.
— Было бы полезно, — согласился Чарльз.
Они вернулись в холл лаборатории. Виолетта проводила Чарльза и Виктора к выходу, ее строгий, но внимательный взгляд задержался на них на мгновение.
— Завтра я соберу всех охранников, как вы просили, мистер Грейвз. Постараюсь, чтобы они были в полном вашем распоряжении, — сказал он.
Чарльз коротко кивнул:
— Спасибо. Я не знаю, сколько времени это займет, но постараюсь прийти как можно раньше.
— Не переживайте, я все подготовлю. — Виолетта слегка улыбнулась, но ее взгляд был сосредоточенным.
Они попрощались, и Виолетта ушла, оставив их вдвоем.
На улице моросил дождь, мелкие капли блестели на металлических поверхностях фонарей и мостовой. Чарльз закурил, прикрывая сигарету ладонью от ветра. Серый день идеально отражал его мысли.
Виктор поправил воротник пальто, нахмурив брови:
— Ну, что скажешь?
Чарльз стоял, глядя на мутный серый горизонт, его взгляд был тяжелым.
— Пока сложно судить, — он выдохнул сигаретный дым. — Слишком много нестыковок. Давай попробуем наведаться на черный рынок.
— Сейчас там делать нечего.
— Согласен. Хочу кое-куда наведаться, перед рынком.
— А я тогда займусь Хэрисом, — уверенно сказал Виктор. — Может его досье и правда не будет чистым. Проверю старые связи и поспрашиваю.
Чарльз бросил окурок в ближайшую урну:
— Хорошо. Встретимся в девять на углу Медной улицы и Литейного переулка. Оттуда рукой подать до рынка.
— Договорились, — коротко ответил Виктор, кивнув. — Только постарайся там не нарваться.
— Мне ли не знать, — хмыкнул Чарльз, затягивая пояс пальто. — Увидимся вечером.
Разойдясь, Чарльз направился к зданию, где он давно оставил свои вещи. Оно было на окраине Центрального района, в старой его части, которая отличалась запыленными улицами и устаревшими фасадами. Свет солнца пробивался сквозь низкие тучи, подсвечивая пыль, кружившую в воздухе.
Трехэтажный кирпичный дом, увитый старыми железными трубами и облупившейся краской, выглядел так, будто видел лучшие времена. Он поднялся по скрипучей лестнице, ощущая, как каждая ступенька отзывается под ногами.
На втором этаже Чарльз остановился перед запертой дверью, которая была как страж над его прошлым. Ключ с трудом провернулся в замке, и дверь открылась с протяжным скрипом.
Внутри пахло застоявшимся воздухом и деревом. Чарльз осмотрел комнату. Простая, почти аскетичная обстановка — старый стол, стул с потертым сиденьем, массивный шкаф и несколько коробок, хаотично расставленных вдоль стены.
Его взгляд задержался на шкафу. Он медленно подошел, провел рукой по выцветшему дереву, открыл дверцу. На верхней полке лежала коробка — тяжелая, покрытая легким налетом пыли.
Сняв ее, он осторожно опустил коробку на стол и сел. Несколько секунд смотрел на нее, словно решая, готов ли он снова открыть это. Затем медленно поднял крышку.
Внутри на выцветшем бархате лежал револьвер «Фолкнер Мк III». Его темный металл отбрасывал матовый блеск в тусклом свете лампы. Гравировка на барабане — изящный узор, переплетенный с инициалами Чарльза — все еще выглядела идеально.

Чарльз провел пальцами по холодной стали, будто приветствуя старого друга. Рядом лежала кожаная кобура, потертая, но все еще крепкая. Он достал револьвер, ощутив его вес в руке.
Это оружие прошло с ним через все. Он вспомнил, как впервые взял его в руки, как годами оттачивал точность, как спасал свою жизнь в самых отчаянных ситуациях.
Чарльз медленно покрутил барабан, проверяя, как он работает. Звук был тихим, плавным, как хорошо настроенные часы. Затем он достал патроны из коробки, лежащей внизу, и начал заряжать оружие.
Каждый щелчок барабана будто приближал его к новой главе в его истории. Когда последний патрон занял свое место, Чарльз встал, внимательно разглядывая револьвер, будто пытаясь прочесть в его отполированных поверхностях всю свою жизнь. Он осторожно вложил оружие в кобуру и пристегнул ее к ремню, чувствуя, как привычный вес стал частью его самого. Но что-то еще привлекло его внимание.
На полке рядом с оружейной шкатулкой стояла другая — чуть меньше, покрытая пылью. Чарльз открыл ее, ожидая найти что-то незначительное, но вместо этого увидел связку старых, немного потемневших от времени ключей.
Он поднял их, и легкий звон металлических колец эхом отозвался в пустой комнате. На одном из ключей висела небольшая бирка с надписью: «Платановая улица, 23». Его старая квартира. Место, где он прожил столько лет, где все еще могли оставаться призраки прошлого, но и где он мог чувствовать себя в безопасности.
— Давно это было, — пробормотал он себе под нос, осматривая связку.
На секунду он задержал взгляд на другом предмете — деревянной доске с прикрепленными к ней несколькими старыми записями и фотографиями. Это была его доска расследования. Верный инструмент, который сопровождал его в каждом сложном деле.
— Я вернусь за тобой позже, старушка, вернусь обязательно, — выдохнул Чарльз, кладя ключи в карман пальто.
В этом решении чувствовалась определенность. Он не мог продолжать работать в отеле. Нейтральность номера, его безличность — все это тяготило. Старый дом, с его угрюмыми стенами, потертым ковром и старым креслом, казался куда более подходящим местом, чтобы снова стать самим собой.
Он оглядел комнату в последний раз. Все важное было у него. Остальное пока могло подождать. Чарльз перевел взгляд на пустую вешалку у двери, затем на зеркало, в котором отражались его усталые глаза.
— До встречи, — сказал он самому себе.
Закрывая за собой дверь пыльного помещения, Чарльз снова ощутил в себе тяжесть воспоминаний. Каждый шаг вниз по лестнице напоминал об отголосках прошлого, будто эти ступени вели не к улице, а в самые глубины его памяти.
Он вспоминал свои первые шаги в Королевской Академии Криминалистики и Логики. Когда он поступил туда в свои девятнадцать, это было нечто большее, чем просто школа в Гирсхолме. Огромные залы, заполненные моделями паровых машин и сложными механизмами, преподаватели с блестящими взглядами и жесткими требованиями. Академия была вызовом.
«Ты можешь быть лучшим, Чарльз, если не позволишь страху стоять у тебя на пути,» — говорил ему профессор Марлоу, углубляясь в сложные теории судебной механики.
Он учился как одержимый, проводя дни и ночи за учебниками, сложными чертежами и практическими задачами. Четыре года, которые пролетели как один миг, оставили в нем умение анализировать детали, выстраивать причинно-следственные связи и читать людей, словно открытые книги.
После Академии его путь привел в Грандхейвенскую полицию. Ему было всего двадцать три, но он уже чувствовал, что мир не так прост, как преподавали в лекционных залах.
Три года в полиции научили его жить среди теней. Улицы Грандхейвена, полные пара, шумов и обмана, преподнесли уроки, которые не преподавали в Академии. Чарльз вспоминал те ночи, когда приходилось выбирать между интуицией и инструкциями.
«Ты хороший парень, Грейвз, но будь осторожен: честность — это роскошь, которую мы не всегда можем себе позволить,» — говорил его напарник, сержант Лейн, налегая на очередной стакан крепкого.
В свои двадцать шесть он получил предложение, которое не мог отклонить. Национальное Бюро Расследований — элитная организация, где работали лучшие умы Аэротана. Он провел там пять лет, которые стали для него настоящим испытанием.
Его отправляли на самые сложные дела: убийства, шпионаж, промышленный саботаж. Он помнил, как в первые месяцы службы почти провалил задание, допустив, чтобы подозреваемый ускользнул из-под носа. Это стало для него уроком, который он запомнил навсегда.
Револьвер «Фолкнер Мк III» был заказан именно тогда. Каждая деталь была создана под руку Чарльза. Этот револьвер стал его визитной карточкой, и он гордился тем, как четко мог стрелять, попадая в цель с удивительной точностью.
К тридцати он понял, что Бюро стало для него тесным. Ограничения, протоколы, политические игры — все это угнетало его. Он ушел, чтобы работать на себя.
Его частная практика сделала его имя известным в Грандхейвене. Он был не просто детективом — он стал тем, к кому обращались, когда полиция или Бюро не могли или не хотели вмешиваться.
Но с каждым годом его успехи становились все более опасными. Враги накапливались, и напряжение в его жизни росло.
И затем было последнее дело, которое разрушило все. Глубокий шрам, оставленный не на теле, а на душе. Он был успешным, умелым, но даже он не смог предотвратить того, что произошло.
Чарльз замер на мгновение у выхода на улицу. Глубокий вдох. Воспоминания пытались потянуть его вниз, но он не мог позволить этому случиться.
После всего он бежал. Бежал в глушь, чтобы не видеть людей, которые напоминали бы ему о его провале. Коулсвиль был тихим, холодным и мрачным — идеальным местом для того, чтобы забыть себя.
Но Грандхейвен снова позвал его. Снова втянул в свою пучину. И теперь, стоя на улице с оружием на бедре, он знал: назад дороги уже точно нет.
Чарльз вышел из здания, где хранились его вещи, и закурил сигарету, невольно задержав взгляд на улице. Узкие дороги Центрального района, утопающие в тенях старых зданий, казались вечными хранителями ушедшей эпохи.
Он глубоко затянулся, выпустил струю дыма в воздух и снова проверил карман, где лежали ключи. Ключи от квартиры, которой он когда-то дорожил. «Интересно, осталась ли она такой же?» — подумал он.
Он вышел на главную улицу, поймал такси и назвал адрес:
— Платановая улица, 23.
Такси, скрипя паровым двигателем, тронулось. Через приоткрытое окно в салон проникал запах угля и металла, смешанный с влажным воздухом Грандхейвена. Водитель не проронил ни слова, лишь изредка поглядывая на пассажира в зеркало.
Платановая улица встречала его той же картиной, что он помнил: высокие деревья с густыми кронами, отбрасывающие тени на брусчатку. и ряды старых домов, каждый из которых выглядел как кусочек прошлого. Чарльз вышел из такси, взглянул на дом под номером 23 и невольно остановился.
Трехэтажное кирпичное здание, темное от времени и дождей, казалось, смотрело на него с укором. Еще тогда, когда они с Эвелин впервые переехали сюда, оно уже не блистало новизной, но все равно казалось уютным. Теперь, спустя пять лет, оно выглядело усталым, словно перенесло все те же трудности, что и его бывший жилец.
Поднявшись по лестнице, он остановился перед своей дверью. Деревянное полотно с потемневшим от времени лаком, небольшая латунная табличка с номером «2А» все осталось таким же. Он вставил ключ в замок, повернул его, и дверь с тихим щелчком поддалась.
Чарльз вошел внутрь, и первое, что он почувствовал, был запах застоявшегося воздуха и старой пыли. Он снял пальто, аккуратно повесил его на крючок и огляделся.
Квартира встретила его тишиной. Простая гостиная с кожаным диваном у стены, деревянным столом у окна и стеллажом для книг, которые они с Эвелин собирали вместе. На столе все еще лежали старые газеты, слегка пожелтевшие от времени.
Он подошел к полке, его взгляд упал на маленькую рамку с фотографией. Это был тот самый снимок, который они сделали на побережье Касталиса. Эвелин, с медно-рыжими волосами, уложенными в небрежный пучок, и улыбкой, полной света. Он, слегка смущенный, с рукой на ее плече, в тот момент еще верил, что все будет хорошо.
Он провел пальцем по рамке, вспоминая тот день.
— Она не сомневалась ни секунды, — тихо сказал он себе.
Его взгляд задержался на окне. Там, за стеклом, Платановая улица продолжала жить своей неспешной жизнью. Продавцы в маленьких лавках начинали прикрывать ставни, соседи выгуливали собак, а легкий туман все еще висел в воздухе, смешиваясь с дымом фабричных труб.
Чарльз подошел к старому сундуку в углу комнаты. Он поднял крышку, и перед ним предстали остатки прошлого: ее книги, его записи, несколько мелких вещей, оставленные ими, когда он ушел. Среди этого он нашел то, что искал — небольшой комок красных ниток, которые отлично контрастировали на его доске, соединяя все заметки между собой в одно целое.
Рядом со стеной лежал небольшой ящик с ее инструментами. Чарльз открыл его, и первый запах машинного масла накрыл его волной воспоминаний.
Ее руки, искусно работающие с деталями. Ее голос, полный уверенности, когда она рассказывала о новом проекте.
— Болван, — пробормотал он, закрывая ящик. — Зачем было все разрушать?
Взгляд упал на ключи, которые все это время лежали на столе. Чарльз взял их, крепко сжав в руке, и посмотрел на квартиру, словно заново знакомясь с ней.
— Это место ждало меня. А теперь я постараюсь дать ему новый смысл, — сказал он вслух, затем направился к двери.
На выходе он обернулся еще раз, медленно закрывая за собой дверь. Квартира снова окунулась в тишину, но на этот раз в ней уже было меньше грусти, чем пять лет назад.