Ночью меня разбудил Витька. Прижав палец к губам, он показал рукой на одежду и махнул в сторону двери, призывая выйти за ним. Во дворе он тихонько прошептал мне:
 – Пойдем, чё-то покажу.
         Мы осторожно подошли к окну в комнату девочек. Обычно плотно задернутая, штора была приоткрыта сантиметров на двадцать, вместе с форточкой, видимо, для лучшего проветривания. Верхний свет не горел, но настольная лампа была повернута таким образом, что отбрасывала широкое световое пятно на стену и кровать Насти. На кровати, опершись на стену, сидела Саша, широко раздвинув ноги и согнув их в коленях. Подле нее, на полу, стояла на коленях Вера, и, судя по плавным и изящным движениям головы, она тщательно и неторопливо ласкала Сашу языком. Саша заметно прикусывала губы, явно сдерживая громкие стоны, и то и дело запрокидывала голову, глядя в потолок. Присмотревшись, я разглядел в изголовье кровати сидящую на подушке Настю. Ее поза напоминала позу Саши, только она расположилась боком к окну. Ее огромная грудь заметно подрагивала в такт движениям правой руки, скрытой от глаз за широко разведенными коленями, а во рту часто мелькал язычок, которым она облизывала губы.
       Через открытую форточку до нас доносились отрывки стонов и возгласов Саши «Да!» и «Еще!». Мне казалось, что нас могут вот-вот заметить, но притягательное зрелище никак не позволяло уйти. К тому же Вера была к нам спиной, Саша сидела, полузакрыв глаза от наслаждения, а Настя, как и мы, была поглощена волнующим зрелищем. Витька тоже, видимо, находил это действо удивительно привлекательным и даже подошел поближе к окну, чтобы ничего не упустить, а я, пользуясь разницей в росте, смотрел поверх его головы.
        Минут пять спустя девочки изменили позу. Вера встала на кровать на четвереньки, боком к нам, а Саша переместилась на колени позади нее. Неожиданно Саша приподнялась и стала отодвигать книги на полке, висевшей над кроватью. Пошарив там несколько секунд, Саша извлекла три каких-то продолговатых предмета, которые, когда она развернула ткань, оказались фаллоимитаторами бледно-серого цвета и необычной бугристой формы. Они совсем не походили на те, что мне пару раз доводилось видеть в порнофильмах или на страницах потертых эротических журналов. Если бы я увидел эти предметы в другой обстановке, то, возможно, не сразу бы и догадался об их истинном предназначении. Саша протянула их Вере, и та без размышлений сразу ткнула пальцем в самый большой. Саша аккуратно положила самый маленький на стол и вернулась на кровать с двумя другими. Облизав наконечник меньшего «члена», Саша осторожно пустилась на него, присев на согнутых коленях, а затем, придерживая левой рукой, стала осторожно приподниматься и опускаться на нём в плавно нарастающем темпе.
        Вера нетерпеливо повела ягодицами и гостеприимно прогнула спину, подаваясь в сторону Саши. Та поняла намек и, облизав наконечник большого «члена», осторожно стала проникать им во влагалище Веры. Та нетерпеливо еще сильнее подалась назад, принимая изделие сразу на всю длину. Саша отбросила стеснение и стала двигать имитатором в бешенном, резко напористом ритме, а Вера, резко подмахивая задницей, подавалась назад всем телом, прижимая Сашину руку к себе. Настя продолжала свои заигрывания в той же позе, разве что сменила руку с правой на левую.
       Через пару минут всё ускоряющейся скачки Вера подалась вперед и попыталась дотянуться языком до влагалища Насти. Та поспешила прикрыться ладошкой, но Вера, высвободив свою руку, схватила ее за запястье и убрала преграду. Настя подчинилась и подвинулась чуть навстречу Вере. Та прильнула к влагалищу, и, спустя несколько секунд плавных колебаний головы у себя между ног, Настя разразилась такими стонами, что их возможно было услышать даже в нашем флигеле.
      Девочки задвигались в общем, всё нарастающем темпе. Это было великолепное зрелище, столь возбуждающее, что я почувствовал боль в паху, так как члену стало тесно в узких джинсах. Юные изящные тела, упругие груди, жаркие стоны – всё это необыкновенно вдохновляло и влекло. Тело Веры заметно блестело от пота, Саша по-прежнему кусала губы, и только Настя стонала и вскрикивала, громко и яростно, сразу за всех троих. Их синхронные и точные движения напоминали слаженный механизм, будто некий живой паровоз, где Саша была машинистом и кочегаром, задающим темп и поддающим жара. Вера была как топка и поршень, поддерживающая горение и передающая движение дальше, а Настя была труба и свисток, через которую вырывалась наружу вся чудовищная энергия их совместной любви.
     Первой в идеальном механизме вышла из строя Настя. Ее протяжный стон перешел практически в визг, и она сама себе зажала рот ладонью, а другой рукой надавила на затылок Веры, словно пытаясь затолкнуть ее внутрь себя. Спустя пару секунд она отпустила ее и расслаблено откинулась на стену, тяжело хватая воздух широко раскрытым ртом. Еще через пару секунд застонала Саша и заметно дернулась, затем остановилась и, приподнявшись, аккуратно извлекла из себя искусственный член, почему-то заметно изменивший форму. Вера недовольно дернула бедрами, требуя от Саши продолжения. Та чуть лениво продолжила, и теперь настал черед Веры плавно выгнуться и, дрожа в изнеможении, рухнуть на кровать. Так они лежали, странно переплетясь телами, как какое-то поверженное чудовище, несколько минут. Затем Вера приподнялась и плавно извлекла из себя последний «член», несколько странно изогнутый и утративший бугры. Было такое ощущение, что искусственный член кончил и тоже обмяк, утратив былую силу.
Встав с кровати, Вера произнесла:
– Девочки, я прикрою форточку, а то все вспотели и можно простыть!
 Она направилась к окну легкой, танцующей походкой, помахивая перед лицом обмякшим искусственным членом. Прежде чем задвинуть шторы, она склонилась к стеклу, подмигнула и показала язык, не оставляя сомнений в причинах отодвинутой шторы и грамотно поставленного света для этой импровизированной сцены.
      Когда мы осторожно вернулись во флигель, Витька восторженно прошептал:
– Эх, мне бы туда, ах, я бы там, круто, блин, вообще!
– Это Вера тебе сказала, что можно прийти посмотреть? – задал я очевидный вопрос.
– Ну да, сказала: «Подойди ночью к окну, я тебе скажу кое-что в форточку». Ну скажи, у них там круто, бля, лучше, чем в порнухе, жалко, нам нельзя.
– А почему нельзя? Вроде мы уже как бы это…
– Саша против. Она, в натуре, лесбиянка упертая, с парнями секса не хочет. Видел эти игрушки? Мне про них еще Лена говорила, да я даже не верил. Их Саша сама лепит из обычных свечек. Только после секса их приходится заново лепить, потому что они мягкие становятся и форму теряют. Зато каждый раз можно разные лепить, какие нравится!
– Ну ни хера себе, – удивился я. – Так с таким подходом им и парни нафиг не нужны.
– Не скажи, – ухмыльнулся Витька. – Саша раньше со Светой этим занималась, они еще со школы баловались, но Свете не очень нравилось, вот она с тобой и того. Саша до этого еще и к Лене приставала, но та отказалась категорически. А вот Вера не отказывается, ей нравится со всеми и по-всякому, она даже Настю вон сумела уговорить.
– А Настя что же? – взволнованно спросил я.
– А Настя целку еще хранит ревностно, – пояснил Витёк. И только шликает неистово на всё. И хочется и колется, короче. Но Саша ей стала лизать, и она теперь вошла во вкус и всё время третьей участвует в этом движняке.
– Да уж, – протянул я.
       Нарастающее количество информации никак не укладывалось в голове. После последних событий я вообще перестал удивляться. Неугомонная Вера всё продолжала вытягивать в реальную жизнь события, которые я даже по видаку в порнофильмах раньше не видел. Наклонности Саши в обычной жизни никак не проявлялись, я даже представить не мог, что она такой ориентации. И если образ гея как-то вырисовывался, благодаря журналам и телевизору, то, как выглядит настоящая лесбиянка, я совсем не представлял. На ум приходили только девочки из группы «Тату» в коротких клетчатых юбках и больше, собственно, ничего.
     Увиденная сцена будоражила воображение и не давала уснуть. Но больше всего беспокоил тот факт, что всё это было тщательно спланировано и воплощено Верой явно с какой-то хитрой целью. Зная непредсказуемость ее действий, я чувствовал себя привязанной за нитки марионеткой, которой Вера управляла, ухмыляясь откуда-то сверху, из темноты.